В этих записках я хочу поделиться с вами некоторыми забавными и порой неожиданными моментами, которые произошли во время командировок по северам. Это истории о том, как жизнь переплетается с инженерной практикой, суевериями и традициями, и как за каждой командировкой или техническим испытанием скрывается не только техника, но и люди, отношения и разговоры. Порой всё не так, как планировалось, а иногда — и вовсе наоборот. Но всегда можно найти повод для смеха или размышлений. И помните, в каждой истории есть доля истории, всё остальное чистая правда.

А еще были другие раз, два, три и приключений много не бывает, четыре

Записка 0xD: дед Егорыч

В конце нулевых, незадолго до Нового года, любило, однако, наше начальство отправить людей куда-нибудь подальше да позимней — так и тут получилось с командировкой на предприятие по разборке АПЛ да огранки алмазов. Наверное, хотели из останков АПЛ делать, но чтото пошло не так и пришлось по-старинке — из натурального сырья. Как раз на этом производстве и началось обновление системы контроля доступа. Я там был, конечно, не один — местный филиал пусконаладки уже полгода обживали коллеги из обеих столиц, но тут пришел этап установки и настройки видеоконтроля — ну и, собственно, истории. Пусконаладка большого куска системы подразумевает, что ты 14–16 часов находишься на объекте, что-то чинишь, крутишь, ставишь и настраиваешь, там же питаешься, иногда там же спишь, если не успел уйти до 11 вечера. Так что редким развлечением остаются прогулки с созерцанием заснеженных улиц и сталинских фасадов да изредка вылазки в ближайший магазин за пельменями.

Хотя город С. и не за полярным кругом, зимние вечера здесь наступают быстро. Да и зима выдалась что надо: морозная, снежная, с хрустом под ногами. Городские службы, как обычно, к суровым условиям оказались не готовы: по подъездам местами валил пар от прорванных труб, да ремонтники безмолвно месили снег в порывах ремонта.

Надо сказать, город сам по себе не очень большой. Заводской район, конечно, здоровенный и упирается в южный берег Белого моря. И несколько раз после смены местные таскали меня к набережной, когда к вечеру можно было увидеть совершенно роскошный закат: свет ложится на «сталинки» и здания культуры эпохи Брежнева так, будто город вдруг вспомнил, каким он бывает летом — мягким, уютным…

Наш участок охранки был примечателен дедом Егорычем, приехавшим комсомольцем строить этот самый завод в середине сороковых — и который был старше самого завода. Егорыч отпахал там шесть десятков лет, дослужился до начальника участка и пересидел с десяток уже своих начальников. Уволить легенду ни у кого рука не поднималась, да видно, он и сам не особо рвался на пенсию. Так что бодрый старикан, хорошо за 80, с шутками и байками о том, как здоровался за руку с Никитой Сергеевичем, помогал пацанам чуть под 30 настраивать СКУД и видеоконтроль. Но Егорыч при своих годах хорошо умел в автоматику на основе проводов, реле и всякой электрики, а паял на зависть всем нашим — на уровне хорошего немецкого ЧПУ, а местами даже получше.

После установки первых камер начались странности в работе: как только мы выходили покурить на крыльцо проходной, то через несколько минут перезагружалась то одна камера, то другая — над разными калитками периметра. Через какое-то время мы заметили закономерность: выходишь покурить слева от двери — рубается камера над калиткой недалеко от проходной; куришь справа — та, что дальше. Мистика. Стоишь — не куришь — всё работает. В общем, ребята начали ходить курить в уборную, зачехлив там предварительно датчик дыма — в уборных курить категорически запрещено, и штраф :)

Ладно с камерами — рубаются и пофиг с ними, но каждый такой случай система автоматически заносит в журнал сработок как тревогу, и приходят пара здоровенных ребят с автоматами и в броне, потому что так положено, и смотрят на тебя недобрым взглядом. А после десятой сработки за день — очень недобрым, ибо им пешкодралом минут десять топать от своего поста до обеих калиток.

Времени разобраться, что это была за фигня, не было — ибо стройка, наладка и запуск кучи других побрякушек. Приехали ещё пара ребят, и им про эту особенность рассказать забыли. И они пошли покурить да остались перекурить ещё по одной, уже собирались вернуться — и тут к их и нашему удивлению (я сидел за АРМом) открывается калитка. Та, что поближе. Это, знаете ли, нифига не мистика — это если увидит заводское начальство, мы все конторой поедем валить лес недалеко от этого самого завода. Или валить поедут нас.

Стали перерывать систему: логи, схемы, скрипты… Скрипты?! Откуда они здесь? И находим, что год назад были внесены дополнительные скрипты, которые связывали определённый датчик дыма и замок калитки. А внесены они были нашим дедушкой, как потом оказалось. А эта система скриптов писалась вообще под другой объект, и здесь ими никто не собирался пользоваться. Мы к деду: «Что за фигня? И главное — зачем и как?» — ибо документацию на эту часть никто не поставлял, как я сказал выше, она не предполагалась к использованию.

А Егорыч просто облегчил себе жизнь: чтобы не ждать, когда заапрувят выход с участка, он перед выходом стоял на крыльце, курил — срабатывал датчик дыма, его сигнал ловился скриптом, гасился как ложная сработка, но с задержкой отсылался ивент на открытие калитки. Задержка составляла среднее время прохода от проходной до калитки периметра. Причём под разные калитки были свои скрипты. Дед проводил картой на считывателе, выходил и закрывал калитку. Всё в ажуре: дед Егорыч не мёрзнет и не теряет времени на ожидание, пока ему откроют. Но мы своей камерой врезались куда-то между замком калитки — в итоге, когда кто-то курил на крыльце, он запускал этот скрипт, но ребутилась камера, а замку ничего не доходило. Если стоять и курить долго, то камера, которая в отключке, пропускала свой ход, и скрипт срабатывал как надо — но к калитке никто не шёл.

Зачем — мы от Егорыча добились. Но как — осталось непонятно. Как без документации? — «Ну, как-то так, посидел пару вечеров, потыкался — и всё заработало», — был ответ. Всего с парой примеров скриптов в системе, которые случайно остались от предыдущей постановки.

Поистине, левши не переведутся никогда на этой земле.

Записка 0xE: Се[р]верный кот

Классический антураж Кольского полуострова, за Полярным кругом. Посёлок З.Л. — один из тех, что на карте не сразу найдёшь. Военный гарнизон, вахтовики, пусконаладчики, вечная стужа и северная романтика в духе «меньше слов — больше термобелья». Но то — гарнизон, а нас, как всякую «околовоенную науку», послали ещё на сколько-то киломатьего дальше от цивилизации. Приехал с москвичами в очередную командировку по укреплению защиты границ могучей и необъятной — приехали обновлять, менять и чистить нечто технологически-компьютерное, размещённое в стойках и поставленное годом раньше.

График был адский: надо было за неделю почистить, обновить и обучить то, что год не чистилось, не обновлялось и не обучалось, а также показать и принять зачёты у «новогодок», которые также прибыли на смену прошлого коллектива. А чистить было что — потому что все вентиляторы были забиты какой-то мелкой пылью, пополам то ли с человеческими волосами, то ли с шерстью, причём она настолько прикипела к лопастям и сеткам, что отдиралась только наждачкой, а некоторые блейды были при смерти из-за стабильного перегрева.

Вроде весь день в чистом, в небольшой серверной, никуда не ходишь, ничего не таскаешь, изредка выходишь на перекур — но через пару дней у тебя такой вид, как будто разгружал уголь. И местами — пыль с шерстью. А надо сказать, небольшие комочки шерсти в серверной присутствовали — хотя она вроде как герметичная и под опечаткой, в журнале учёта посещений только дежурные и изредка уборщик. Но с виду всё чисто. Тогда этому не придал значения.

Наконец-то выбили мобильную баню — что само по себе уже маленький подвиг, ибо эта баня расписана на три месяца вперёд, и мы никак в это расписание не укладывались. Выходим после — распаренные, довольные, как коты в марте, и стоим во «дворе» — небольшой пятачок между кунгами. Всё огорожено, на столбе фонарь светит, отбрасывает аккуратное пятно метра два в диаметре. Вокруг — кромешная чернота. Зима, минус за двадцать, ночь, всё застыло. Где-то неподалёку урчат заведённые генераторы, сыплет мелкий сухой снег.

Болтаем с коллегой о предстоящем возвращении через пару дней, пар от нас валит, но на удивление — тихо и уютно. И тут — из полной темноты, прямо в этот круг света — входит рыжий кот. Красавец! Спокойно так, как будто тут и живёт. Мы с коллегой в ступоре: неделю тут крутимся — ни разу его не видели. А тут — как с неба свалился. Весь пушистый, уверенный в себе, хвост трубой, поглядел, повертелся у ног, дал себя почесать — и… исчез. Просто вышел обратно в темноту.

С утра прибежали к местным операторам: — Мужики, чего ж вы молчали, что у вас тут кот такой царственный обитает? — Вы чего, с ума сошли? Морозы башню снесли? Какой кот?! Здесь зверьё не выживает — тут даже лисы в отпуск на юг уезжают.

Мы — к техникам, к электрикам, к поварам… Ни один не слышал, никто не видел. Ни следа, ни упоминания. Будто и не было. Ни до этого случая, ни после мы этого существа не видели. Как рыжая шерсть попадала в герметичную серверную — тоже непонятно, потому что отдельные шерстинки/волоски имели характерный рыжий цвет.

Вот и решили мы с напарником: не иначе как суровый арктический серверный кот — писец называется. Появился, посмотрел, испортил — и ушёл обратно в ночь.

Записка 0x0F: Антенны не ставят по пятницам

Моряки — народ, как известно, суеверный. И не без оснований: на флоте случайностей почти не бывает, но иногда случается такое, что хочется перекреститься. История произошла во время установки гидроакустической антенны в рамках исследований одного из ЦНИИ флота на одной из северных баз.

Все начиналось, как обычно, буднично, за исключением того, что это была моя тринадцатая командировка, и полконторы советовало просто заболеть и не выходить из номера, но креститься я начал позже. Приключения начались уже в аэропорту Златоглавой, где возле меня села служебная собачка. Не знаю, что она там унюхала, но пахнуть от меня могло только стопкой коньяка и хорошим стейком. Нас начали шмонать долго и со вкусом. Благо с собой ничего страшнее авторучки и теплых вещей не было, потому что директор конторы, сам бывший моряк, отдавший положенный четвертак флоту и поэтому ответственно относящийся к суевериям и традициям, отобрал все провода, ноутбуки, приборы и другие страшные для командировочного вещи и распихал их по чемоданам соседей. Это потом уже, после прилета обратно, он обмолвился, что я далеко не первый его тринадцатый, и раньше тоже случалось всякое. Хорошо, что нашлись знакомые в СБ аэропорта, знавшие нас, все же не первый раз летели по командировочным делам. Самолет задержали всего на час, но было неприятно.

Если бы на этом эпизоде странности закончились, то просто бы посмеялись и забыли. Но, как говорится, приключения только начинались. А началось все с того, что при вскрытии с оборудованием я наткнулся на преимущественно некомплектные ящики. Открываешь ящик номер 1, а там часть предметов из ящика номер 3. Ну да, бывает, что наши комплектовщики путали, все мы люди, но обычно за такое давали штраф при обнаружении, а еще у соседей таких проблем не было, и открытые ящики были полностью комплектные. Так что из тридцати ящиков поставки я наткнулся на все четыре некомплектных. Тогда я об этом не думал и просто ругал нехорошими словами наших безруких инженеров, которые даже нумерованные вещи правильно разложить не смогли.

Тестировать приехали новую чувствительную антенну для охраны акватории перед базой, штука сама по себе тяжелая — полтонны, дорогостоящая, как десяток кайенов, но важная и нужная на тот момент заказчику. День был не самый приятный: пятница, 13-е. Нач МТО еще спросил — точно ли мы хотим ставить сегодня, но, конечно, по расписанию работ никто на календарь не смотрел — сроки горели, и ноябрь уже поджимал температурами. Что интересно, никто из местных буксиров не захотел нам ассистировать в тот день, кто-то сказал, что болен, у кого-то был ремонт, а кто-то в номерном отгуле. Из десяти буксиров все «не шмогли». Пришлось звать старых знакомых с «поющего» буксира, которым в принципе было пофиг на даты, погоду и планету дислокации, лишь бы накинули после работ на «топливо».

Дела как-то сразу не задались. После загрузки антенны и водолазов, без которых правильно не поставить и не повернуть её на дне, водолазов тащили своих с Питера, так что им было не отвертеться по болезни, на борт — заглох движок. И минут двадцать мы слушали подозрительные стуки кувалдометра по чему-то металлическому, призывы чьей-то мамы и других родственников. Но, к несчастью, завелось, и мы пошли к месту постановки. Шли достаточно бодро, база своими силами заботливо проложила кабель по дну и оставила нам только буй, чтобы поднять хвост. Из-за погоды, поиска, вытаскивания гермомуфты, прозвона кабеля с берегом вместо заложенного начала в 11 начали ближе к часу дня.

На палубе антенну один раз пискнули, чтобы удостовериться, что все работает, и еще час потратили на спуск и установку. Там глубина небольшая, поэтому водолаз особо не устает. Поставили, подкрутили, с берега говорят по рации, что левый лепесток (антенна состояла из трех одинаковых частей, каждая немного повернута в сторону от центральной) слепой. Такое бывает, если его перекашивает вниз, или что-то крупное перед ним. Водолаз полез опять смотреть, но все вроде нормально. Перекос антенны на глазок не определишь, пришлось вытаскивать и смотреть опять на палубе. Потеряли еще час, выяснили, что лепесток немного «смотрит вверх» на пару градусов, но такое корректируется софтом. Лепесток на палубе пищит — это значит, что приложенная к нему рука в перчатке как-то ловится железом и кодом, перемещая руку по краям, можно видеть на мониторе, что изменяется картинка «вроде как акватории». Способ старый дедовский, но по нормальному проверять можно в бассейне на стенде. Опускаем, ставим, водолаз уже дышит как загнанная лошадь, и опять облом — другой лепесток ничего не показывает. Думаем, уже поднимать и идти обратно, когда с берега приходит команда ждать новую центральную часть для перемонтажа. На моторке приезжает новая центральная часть, теряем еще пару часов на подъем и перемонтаж, водолаз сидит не двигаясь и экономит остатки сил. Ближе к семи вечера ставим все на место и получаем добро с берега, что все работает. Еще часа три в темноте на моторке таскаем имитатор, чтобы немного настроить оборудование. Вернулись в кровати уже за полночь, собрали все три модуля и… все работает, и центральный в том числе, но сомнения все же кое-какие у начальства были, поэтому вскрывать злополучный блок, чтобы найти причину и написать выбраковочный лист. Вывозить что-то с базы можно только на утилизацию либо на починку. На вид все было нормально, все тесты железка проходила, вообще всё было нормально, даже плату не забыли компаундом залить, всё — кроме инвентарного номера, который начинался с 13ХХХХ… Мы просто стояли и смотрели на этот блок, друг на друга, на луну за окном.

Тогда водолаз и выдал: — Я ж говорил, что антенны не любят пятницу. Особенно такую…

Суббота прошла без проблем, с технической стороны — всё штатно. Освидетельствование постановки, приёмка — с подписями, документация — как по маслу. Но тот блок — уехал с нами в Питер на замену, работы по установке второй антенны встали, срок сдвинули на весну.

С тех пор мы антенны по тринадцатым числам старались не ставить. А уж если дело пахнет пятницей — инженерный состав крестился и откладывал всё на субботу, мало ли что, а по субботам, как известно, работать тоже не стоит. Морские суеверия — это вам не шутки.

Записка 0x10: Илья Муромец

Мурманское море (ныне Баренцево) — возможно, его древнее название восходит к Муромань — «Муромское» или «принадлежащее Муроме». Мурома — один из волжско-финских народов, близкородственных по языку мордве (мокша, эрзя). Окончание -нь указывает на принадлежность, что характерно для языков мордвы. Таким образом, Муромань могло означать «земля Муромы» или «море Муромы».

В старину северные берега Кольского полуострова могли восприниматься как северная окраина мира, край света, где шумит суровое море, укрытое туманами и льдами. Эти земли и воды, возможно, хранили в себе память о древних переселениях и подвигах. Название Мурман (как позже стали называть северное побережье Кольского полуострова) могло закрепиться именно как «принадлежащее Муроме», а затем и дать имя городу Мурманск — «город на земле Муромы».

Согласно народным сказаниям и былинам, по этим суровым краям могли проходить пути древнерусских богатырей. Представьте: тяжёлые сапоги Ильи Муромца ступали по мшистым камням северных троп, Алёша Попович вёл беседы с лешими у полярных скал, а Добрыня Никитич плыл по ледяным водам Мурманского моря, сражаясь с морским змеем или защищая северные рубежи Руси от незримых чудищ. Возможно, даже имя Ильи Муромца — как выходца из Мурома — символически связывает его с этими краями: ведь если море принадлежит Муроме, то и герой, происходящий оттуда, мог быть его защитником.

И надо сказать, что богатыри на той земле не перевелись, особенно среди срочников, у которых из развлечений — когда приезжает «наука» — ченить у них скомуниздить или сломать. Работая в тишине питерских лабораторий, как-то забываешь об этой особенности флотского населения и оказываешься безоружным перед вызовами, которые ставит суровая реальность и некоторые матросы. Во время поездки в одну из командировок в место N, где-то за Полярным кругом на очередные испытания, наша группа забыла про эти особенности. И попросили выделить нам несколько человек для помощи в перетаскивании всего круглого и катании всего квадратного, но матросам-срочникам это было только в радость. Во-первых, это обычно происходило вне части, а во-вторых, «наука» по традиции выписывает денёк отдыха, а кто не особо жадный — и два. Так как катать квадратное планировалось много и далеко, то начМТО выделил трёх физически здоровых молодцев, им бы ещё коней да на картину Васнецова.

С физически тяжелой частью загрузки-разгрузки ящиков с оборудованием они справились быстро, и на месте уже помогали нам распаковывать всё неупакованное и раскладывать всё нераскладываемое. В какой-то момент руководителя группы вызвали в штаб, а машина была только под офицером, и они укатили в туман. Строго настрого наказав матросам ничего важнее авторучки не давать, а за ручку заставить расписаться в журнале выдачи. Но время уже шло к вечеру, а нас с коллегой осталось двое, и успеть всё подключить мы явно не успевали к завтрашнему дню, а график был плотный, место было хоть и не слишком популярное, но редко пустовало больше 2-3 дней. Поэтому мы взяли себе по помощнику, чтобы те докручивали и досоединяли разные кабели и муфты. Это была фатальная ошибка, русский матрос не только останавливает на скаку слона, но и легко отрывает ему всё, что отрывается. Вернувшись с перекура, я обнаружил скрученные вместе входную часть разъёма Ф402 и ответную АЧегото-там (это разные разъёмы с разным расположением пинов). А чтобы вы понимали абсурдность ситуации: они выполнены в военном исполнении, ну т.е. обычному человеку их не то что скрутить не получится, их даже не вставить друг в друга. Но ничего невозможного в этой жизни нет, и я убедился в этом в очередной раз. Причём судя по отсутствию внешних повреждений (царапин), вставили и закрутили их просто руками.

Это была почти катастрофа, во-первых, они стоили как б/у вазовская пятёрка, во-вторых, их было не достать, и делали их ровно под заказанное количество штук на одном заводе в Подмосковье с заказами на год вперёд. Матросы были срочно заперты в кунге, от греха подальше, всё остальное мы настраивали и включали исключительно вдвоём до следующего утра, ну и пришлось на месте вкрячивать какой-то похожий разъём из ЗИПа. По традиции, если в начале командировки ломается что-то мелкое, то само испытание проходит без особых проблем. Традиции не врут, показали всё на отлично, но этот разъём мне потом долго вспоминали.

Записка крайняя: Похоронный адмирал

В армейской и флотской жизни есть свои неофициальные понятия, знакомые каждому, кто сталкивался с испытаниями оборудования. Есть там два персонажа, таких ярких архетипа — свадебный генерал и похоронный адмирал. На первый взгляд — почти братья по церемонии, но по сути два полюса одной системы, где формальность выше результата, а доклад важнее действия. «Генерала» приглашают «для статуса». Он не командует, не решает, не отвечает — он присутствует. С фуршетом, речью, орденами и правильной позой для фотокамеры и подписью в акте приемки. «Адмирал» — персонаж другой природы и он тоже оставляет свой след. Это офицер, назначенный в комиссию, когда надо завалить испытания, но по всем правилам и с нужными документами. Когда проект надо «похоронить по протоколу» — новую гидроакустику, экспериментальную систему управления, модернизацию, слишком дорогой проект — на него назначается такой человек, он просто сидит с красной ручкой и ищет косяки, адмирал не одобряет — его зовут прощаться — с идеей, с инициативой, иногда — с чьей-то карьерой.

— «Шторм помешал? Ну что же вы так неаккуратно, извините, но испытания состоялись».
— «Акт не подписан. Как исправите — приходите через год, а лучше два».

В середине 2000-х один перспективный КБ, не буду называть, чтобы не обиделись, выкатил новую сверхчувствительную гидроакустику. Обещали чудеса — слышит всё, что движется за 300 кабельтов, различает виды кашалотов по кашлю и вообще аналоговнет. И в принципе да, оно работало намного лучше того, что было на флоте в тот момент. На практике же это означало, что другой крупный КБ фактически лишается финансирования и расписанных контрактов на годы вперёд. А интересов там перемешалось очень много, и денег уже выделили овердофига, а значит полетят шапки. Наступил момент, когда новая система выходит на госы. И тут в комиссию добавляют «похоронного адмирала», известного человека с известной репутацией. Опытного дядьку из управления вооружения флота, который сам сделал не одну похожую систему, как вы догадались, в том самом крупном КБ. Опытный, но… неактивный. За 5 лет ни одной работы по теме, но внезапно — назначен председателем госкомиссии по испытаниям. Знающие люди всё поняли сразу. Антенны было велено переставить с подобранных мест в бухте под причал в базе, вызвали буксир с балластом для проходок.

И дальше пошло-поехало, как вы понимаете — испытания в порту, это разговор шепотом на рок-тусовке под динамиками, рядом — дизельная баржа гремит, как трактор, флотские катера шныряют, от которых засветка по всем рабочим частотам. Адмирал сидит в кунге и смотрит на работу системы. На столе отчёты. Всё красной ручкой: «Не подтверждено», «Отклонение», «Засветка», «Повторить невозможно».

По окончании был подписан итоговый акт:
«Система не соответствует заявленным ТТХ. Рекомендуется к доработке. Применение в данном виде — нецелесообразно.»

Занавес. ГАС тихо передают на доработку в крупный КБ, и через полгода тот выкатывает обновление своей линейки, получает новые заказы на пять лет вперёд. Перспективный КБ уходит на новую тематику. Бюджет — списан. Никто не виноват. Все довольны, кроме пары инженеров, которые реально верили.