В рамках новой рубрики «О деньгах по душам» мы будем беседовать с инвесторами, ангелами, управляющими венчурными фондами о том, как выглядит их деятельность изнутри, что в ней интересного и чего ожидать потенциальным предпринимателям при общении.

Первым с нами согласился пообщаться Игорь Рябенький — управляющий партнёр венчурного фонда AltairVC, один из наиболее известных русскоговорящих инвесторов по всему миру. Инвестирует в IT-проекты с девяностых годов, на сегодняшний день его фонд обладает одним из самых внушительных портфолио проектов после стадии «посева».

— Игорь, давайте начнём с наиболее острого вопроса: как вы заработали свой первый капитал?

В 90-е годы я занимался поставками компьютерных комплектующих, мы были одними из лидеров на рынке OEM. Начинали мы с поставок компьютеров собственной сборки (сделанных на Тайване под нашей торговой маркой), после перешли и на офисную технику, далее — бытовую, и так далее. Так мною, в общем-то и был заработан стартовый капитал.

— «Венчурные инвестиции» в России это словосочетание последних, максимум, десяти лет. Как вы работали в 90-е?

Я занимался всем тем же, чем занимаются «венчурные инвесторы», я просто не знал, что это так называется.

— То есть мы говорим о том, что это 3F (Family-Friends-Fools)?

Нет-нет-нет, у меня было всё по-другому.
Когда я начал растить группу компаний, в определённый момент мне стало понятно, что следить за всем я не успеваю. Изначально компания была под моим единоначалием, потом я разбил её на «дивизионы».

Рынок был быстрорастущий, идей приходило много отовсюду — тогда я подумал, что мне необходимо брать руководителей на каждый проект и выдавать им опционы.

Собственно, я так и начал поступать — давать им возможность стать совладельцем проекта, таким образом давая человеку возможность мотивированно растить проект дальше. Точно так же, как и в венчурной истории, некоторое количество проектов загибалось, но большая часть хорошо выросла.

Это был уже второй мой «заработок» — команды, которые я брал на рост, работали со мной очень плотно, потом менее плотно, в конце-концов пускаясь на вольницу. То есть я делал те же самые вещи, не имея «friends-family-fools» — мы брали деньги, заработанные нами на основном бизнесе и вкладывали их либо в проект других ребят, либо брал сторонних ребят, отдавая им свою идею — он становился со временем сторонним проектом.

— Прошло много лет с начала вашей деятельности, много проектов. Можете назвать цифру?

Могу, суммарно, то есть большие проекты и маленькие вместе — порядка 100 имён.

— Неплохо. А «супер-ангел» (так г-на Рябенького часто называют в СМИ) вы из-за их количества или факта наличия некоторого «административного» персонала, помогающего вам со всей этой когортой управиться?

Не совсем так. Меня стали называть супер-ангелом, когда я начал инвестировать уже как фонд, я бы сам сказал, что моя деятельность к тому моменту превратилась в «микрофонд» (прим. ред: посевных инвестиций). Но, в но то же время, я продолжаю оставаться ангелом.

То есть, «супер-ангел» в моём понимании это человек, который уже профессионально занимается инвестициями. Пока я делал их как «ангел», я вёл свой основной бизнес и одновременно позволял себе сторонние инвестиции.

Когда я стал «супер-ангелом», я стал посвящать всё своё время только этому процессу — работе со стартапами. Да, здесь вы в какой-то мере правы — появился персонал, меня начали называть «супер-ангелом», но когда оформился «микрофонд» — этого персонала стало еще больше.

Сам себя я не называю «супер-ангелом», это прерогатива прессы. Я считаю, что я управляющий фонда посевных инвестиций. Называйте меня как хотите — я не против. В прошлом году я получил две премии в России: одну, как ангел-инвестор, вторую — как фонд.

— Игорь, проще ли стало работать на российском рынке с командами, по прошествии всех этих лет? Понятно, что у нас нет многих финансовых инструментов, но, на мой взгляд, уровень осознанности поднялся. Что вы думаете по этому поводу?

Работать стало гораздо легче, уровень очень сильно поднялся. Мы этому сильно способствовали — привнесением «не жлобской», а цивилизованной модели инвестирования. За последние 5 лет очень сильно поменялась ситуация.

Помимо этого, появилась масса прессы, пишущий об этом. Не последнюю роль здесь играют и ваши информационные ресурсы, в частности Хабр. Так что, грамотность значительно поднялась.

С другой стороны, административных и легальных барьеров осталось достаточно.

— С точки зрения доходности как-то изменилась ситуация?

Доходность зависит от проекта и никак не зависит от рынка.

— То есть, всё так же, есть высокодоходные «единороги» и есть те, кто умирает не дожив до первого пользователя?

И еще есть удача. 44 проекта одной команды могут провалиться, а 45-й выстрелит. Конечно, «кому повезёт — у того петух снесёт», то есть проекты зависят от множества факторов и, к сожалению, даже самый крутой инвестор, давая свои средства команде, не может ничего предсказать. Есть игра в вероятность.

— Амбициозный совет тем, кто ищет инвестиций?

Не ищите инвестиции ради инвестиций, а проекты ради проекта. Если вы реально «нащупали» собственную нишу и считаете, что это проект, на который вы готовы угробить следующие 5-7-10 лет жизни и потратить много сил на стремление к успеху — можно взять деньги. Если нет — воздержитесь. Даже если вы поднимете деньги, вы можете «обмануть» людей, а это никому не нужно.

С другой стороны, если вы действительно сильно верите — тогда можно брать инвестиции и развивать успех.

— А что вы можете посоветовать другим инвесторам? Скажем, в России.

Либо занимайся инвестициями профессионально — тратя время на изучение рынка, изучение нюансов и моделей, в том числе скучных юридических и финансовых деталей. Либо инвестируй с кем-то: фондами, площадками, клубами.

— Игорь, какова география ваших инвестиций?

Предпоследний, предыдущий, фонд был нацелен на Россию и она в нём представляет более 70%. Последний фонд был нацелен на Израиль и в нём около половины из Израиля, 40% из Штатов, а остатки — из России

— Игорь, а какими проектами вы гордитесь более всего? Есть ли такие, за кого «душа болит» в хорошем смысле?

Из российских проектов, за последние 5 лет, это LinguaLeo и Profi.ru. Несмотря на разные вещи, происходящие, я горжусь этими компаниями.

Есть еще ряд проектов, заслуживающих отдельного внимание: CheckOut, GetIntent, CarPrice. Все остальные, конечно, так же неплохие. В последнем фонде более 30% проектов показывают собственные «хоккейные клюшки» (прим. ред: Hockey Stick Curve), что вызывает исключительно положительные эмоции.

— Если я всё правильно понял о вас, то без позитивных эмоций вы бы этим и не занимались, верно?

Абсолютно. Я часто использую фразу «за последние 5 лет» потому что именно перед этим я вышел из всех собственных, «старых», активов. Некоторое время я размышлял, чем же буду заниматься — были мысли о преподавании. Спустя небольшое время я по-новой начал инвестировать, потому что руководитель Profi.ru был моим бывшим подчинённым, которого я брал на работу ещё студентом, в свою компанию. Я помогал ему, потом — проинвестировал ну и понеслось.

— Настоящая история успеха. Игорь, и, наверное, последний вопрос. Сегодня среди индивидуальных инвесторов популярны «синдикаты», во-многом благодаря AngelList’у, который позволяет проводить такие сделки полностью электронно в Штатах и Великобритании. Вы принимаете в них участие?

Необходимость такая есть и мы, на самом-то деле, делаем очень много синдицированных сделок. Потому что, во-первых, мы не очень большой фонд, а сделки иногда огромные. Мы начали с сети партнёрский отношений с другими инвесторами, которых мы зовём в синдицированные сделки. В прошлом году мы сделали в десять раз больше сделок синдицированных, чем индвивидуальных.

То есть синдикаты становятся новым стандартом рынка?

Не думаю, мне кажется, что это наше ноу-хау в частности в России. Второй момент — мы создали «Ангельский клуб». Я несколько скептичен по-отношению к AngelList, хотя и там есть очень клёвые ребята-лидеры. Создаются и другие площадки, но так как я хорошо проник в эту тему — я понимаю, что многие люди там будут недовольны, так как получают «никакие» права, о них даже никто особо не думает. Сейчас там почти нет ни A-раундов, ни выходов, но когда они начнутся я думаю, что многие увидят, что остались ни с чем. Я разговаривал в том числе с AngelList и там я пока никаких сделок не проводил, хотя и посматриваю периодически на такую возможность. А в нашем клубе мы уже сделали достаточно, основная парадигма, причём, следующая — люди, инвестирующие вместе с нами, получают одинаковые с нами права. И только в те проекты, в которые «заходим» мы. Мы заботимся о себе и о них.

— Получается, что вы в некотором смысле делите с ними собственную репутацию

Получается, что да. Есть проект, мы говорим, что готовы положить на стол 300 тысяч. Проекту, предположим, требуется 600, 700 или миллион. Мы зовём своих инвесторов и говорим: «Хотите доложить?» Бывает и по-другому: нашёлся проект, мы говорим: «300 тысяч ангельских инвестиций», а они в итоге кладут только 100 тысяч. Ну, так получилось — не распознали. Мы положили дополнительные 200 тысяч, проект-то хороший.

Просто чтобы было понятно — если мы ищем соинвесторов на проект, это значит, что мы готовы предоставить всю сумму самостоятельно.

То есть если договорились на том, что сделка будет — сделка будет

Абсолютно. Если я ребятам сказал (а я не всегда такое говорю): «Мне нравится, я дам сумму, общая цифра будет такая. Если дадут соинвесторы — будет так, если дадут другие фонды — так. Если никто не даст — я вложусь единолично».

Автор:

Источник